Разговор ученика с наставником – на 97% иллюзия.
Голос, мысли, паузы мастера долго звучат в голове ученика, и лучшее, что он открывает, – это очередную потерю пути к истине.
Наставник любовался, как работают его новые приемы разрушения стереотипов. Ученик, наблюдая, как рушатся привычные схемы актуального искусства, не заметил, что держаться уже не за что: основы вековой культуры, распавшись щепками, мельтешат перед глазами. Именно в таком положении оказалcя De I. Войдя в воду вслед за Анатолием Васильевым, словно за Иоанном Крестителем, мы ожидали, что небо станет ближе, таинство обновит наше представление о сакральном театре, но в самый торжественный момент мастер отказал себе в главном – в праве делать это.
Креститель собственноручно резанул себе голову и бросил в зрительный зал. Моисей набил песком глаза и сказал, что больше никуда не пойдет. А это был всего лишь разговор.
Вы спросите, чем были оставшиеся 3% от встречи с Васильевым? Ответ – верой.
Сейчас это немало.
Я сейчас много занимаюсь, изучаю профессию актера по Платону. У Платона много всевозможных систем, не украшенных человеческими мечтами. Следуя этим системам, человек начинает говорить только с камнями.
Человек слушает землю, ветер и камни, которые тоже слышат его и отвечают. А люди, глядя него, просто глохнут и перестают его замечать.
De I: А может, не желают?
Может быть. Но что такое желание? «Не желают» – что это? Разум или чувство? Я сделал очень много, возможно, для себя я сделал все. Я больше не могу, хотя понимаю, что пройдена лишь половина пути. Я очищал путь от миражей и иллюзий, для себя и дргугих. Я прошел только половину, потому что я слаб, но надо идти дальше. Я делаю театр, и если лишить его иллюзорности, в театр никто не придет. Собственно говоря, тогда он и станет настоящим театром, только без зрителей. Одна из моих книг, которую я подготавливаю к печати, так и называется – «Театр без людей».
Театр, который мы любим, сложен из картин воображения и представлен последовательностью иллюзий. Мы не прощаем тех, кто крадет наши иллюзии, тогда мы начинаем мстить. Про театр говорят, что это диалог о любви, но это скорее диалог о красноречии. Красноречие творит мир иллюзий, и это не искусство. А дальше – мне лучше замолчать.
Я доделываю сейчас «Государство и пир», который я хотел бы представить как трактат о театре. Надеюсь, что это будет своего рода лекарство, хотя что для театра может быть лекарством?
De I: Вы знаете, как создавать иллюзии?
Мне кажется, знаю. Еще я знаю, как от них избавиться. Я перестал заниматься стилем психологического реализма, поскольку этот стиль разрабатывает иллюзорную эстетику.
В начале 90-х годов я отказался от реалистической драмы и современных текстов. Я увлекся философией, религией и эстетикой. Эти занятия не были медитациями для облагораживания натуры, они были сугубо практическими. Я обнаружил, что это лучше, чем театр, потому что вступаешь в естественные отношения с жизнью.
Я вырос на юге и воспринимаю жару, пустыню, океан, ветер, континентальное солнце как что-то действительно настоящее, наделенное своим существованием. Этим летом я оказался свидетелем совершенно необычайного события. Я жил на острове Патмос в Греции и как-то вечером решил сходить в город. Дорога поднималась круто вверх, мимо храма Иоанна Богослова. Я взял с собой фотокамеру в дороге я часто фотографирую. С одной стороны от меня располагались обычные квадратные постройки, с другой – поля и перспектива открытого пейзажа. ( … )
© DE I / DESILLUSIONIST №02.
|