записала Анна Соколова
Пианист Петр Айду вот уже несколько лет тратит время на инструменты, музыкальная жизнь которых закончилась по ряду объективных причин. Петр находит, реставрирует и пристраивает бездомные старинные рояли, фактически возвращая им общение с людьми.
DE I разделил с Петром Айду день забот об одном таком инструменте. Наш разговор состоялся возле огромного концертного «зверя», которого предстояло эвакуировать из небольшой комнатки старой квартиры на Остоженке. Как он сюда попал, известно только Богу; где будет его новый приют, похоже, знает только Айду.
DE I: Как ты спас своего первого?
Айду: Очень просто. Однажды позвонила женщина и предложила посмотреть старый рояль, она собиралась его выбросить. Я сказал, что смотреть не буду и заберу его в любом случае. Потом договорился с друзьями и на следующий день приехал с большой платформой, на которой перевозят слонов в цирке. Ни у меня, ни у моего друга – художника Теодора Тежека – не было опыта подобных операций. Но мы с ним и с его сыном осуществили это действие. Вот с этого все и началось.
DE I: Каковы самые редкие из них?
Айду: Устаревшие модели фортепиано, в основном, прямострунные, т.е. такие, у которых струны не перекрещиваются между собой, а расположены параллельно друг другу. В настоящее время они вышли из повсеместного употребления и обычно не используются ни в концертах, ни в работе пианиста.
Музыканты академического направления, конечно, скажут, что инструменты прошлого отстают по своим звуковым возможностям от современных. И вроде бы объективно они правы, но дело в том, что в искусстве слишком много субъективного! И у музыкального инструмента, помимо чисто технических характеристик, которые можно всегда улучшать, существует еще область мистики звука. Сейчас уже многим понятно, что полное, ясное и относительно равномерное во всех регистрах звучание современного рояля никогда не сможет полностью заменить собой особой прелести, например, венского молоточкового клавира конца ХVIII века в музыке Моцарта. Даже в среде академических музыкантов можно встретить мнение, что мы «проскочили» фортепианный идеал, что «золотой век» фортепиано приходится на довоенные Bechstein и Bluthner.
DE I: Значит, верно представление, что современные технологии вредят подлинному звуку?
Айду: У каждой эпохи свои достижения, и в музыке они, разумеется, проявляются. Однако сейчас, в эпоху постмодернизма, мы как бы живем во множестве разных эпох и существуем в смеси самых разнообразных стилей.
Инструменты прошлого необыкновенно разнообразны по звучанию, конструкции и форме, сильно различаются в зависимости от страны, в которой изготовлены, что в современных роялях практически полностью снивелировано: их можно отличить друг от друга в основном только по надписи на клапе (клавиатурной крышке). Я, например, не обладая специальными знаниями, а только имея двухлетний опыт коллекционирования, могу издалека отличить венский рояль от любого другого только по его пропорциям.
У старых инструментов также меньшая продолжительность звука, однако она подсказывает исполнителю предполагаемые темпы и акценты.
Интересно, что, хотя громкость у старых инструментов значительно меньше, их звучание более экспрессивно, и различные акценты становятся более жесткими и графичными.
Каких бы высот ни достигло и ни достигнет в будущем фортепианостроение, всегда остается аргумент в пользу интереса к старому инструменту: именно для такого писал музыку композитор, именно на нем эту музыку исполняли, именно так он ее в реальности слышал (независимо от того, как представлял ее себе внутренним слухом). Вот почему старые инструменты всегда будут важнейшим материалом для изучения в работе любого музыканта, который соприкасается с несовременной ему музыкой.
DE I: Почему твой проект называется «Приют роялей»?
Айду: Существуют приюты для бездомных детей и животных. В принципе рояли тоже бывают бездомными и отличаются от детей и животных только тем, что их не надо кормить и убирать за ними.
DE I: Но где хранить такие махины?
Айду: Помещения у меня для этого нет. Вот поэтому и стал вопрос об организации приюта. Я хочу эту идею претворить в жизнь. Факт, что инструмент, на котором долго не играют, нужно разыгрывать в течение длительного времени. Чтобы как-то привлечь внимание к проблеме, я стал играть на этих инструментах. Кстати, 31 марта ( 2006г.– прим. ред.) в Доме Музыки я буду играть на прекрасном английском рояле Collard&Collard. Возможно, что-то прозвучит на нем более уместно, что-то менее, мнения слушателей могут быть разными, но – единообразие на этом участке культурного пространства будет разрушено. Там же пройдет фотовыставка, посвященная приюту. Мне кажется, что язык фотографии наиболее полно может отразить суть проблемы. Я хотел бы записать диски с исполнением музыки, подобранной специально к каждому инструменту.
Сейчас немногие могут представить, что через эти инструменты проходила музыка. Автор, который создавал рояль, оставил в нем часть своей души, и спустя много лет она переходит в каждого человека, садящегося за инструмент.
© DE I / DESILLUSIONIST №03.
|