Русский художник Шимон Окштейн – в первую очередь, американский художник. Родиться в одной системе культурных координат и найти себя в другой – история редкая и поэтому крайне любопытная. DE I решил развить ее по-своему: косвенная речь записана в Нью-Йорке, а прямая – в Москве. Быть может, таким образом приближаясь к объекту, DE?I «расслышит» его со всех возможных сторон.
DЕ I: Перед началом работы вы знаете, как будет выглядеть конечный вариант?
Ш.О.: Когда я работаю, то часто не могу ответить на вопрос — почему делаю так, а не иначе. Настоящие вещи создаются изнутри, почти стихийно. Конечно, у каждого художника свой индивидуальный подход. Некоторые ставят во главу угла некую концепцию и затем следуют ей, некоторые работают интуитивно, опираясь на подсознание, а не теорию. Я — из второй категории, то есть следую, прежде всего, творческой интуиции.
Серия работ Окштейна «Девушки с обложек» (Cover Girls) вывела его на орбиту всеамериканской известности. Это произошло, когда «девушки» перекочевали на внутренние страницы журнала «Пентхаус». Они кочевали из номера в номер, укрепляясь в сознании читателей «журнала для мужчин».
Интересно, что одной из первых, кто оценил известную и потом растиражированную по всему миру работу Окштейна «Американец в Париже», на которой была изображена затянутая в кожаный корсет женщина, была... Мадонна.
Начало 80-х годов стало бумом советского искусства, хлынувшего на Запад с подачи «Сотбис». В Нью-Йорке его активно культивировал Эдуард Нахамкин. Окштейна продавали американцам, как русского художника, и всякий раз американцы, видя его работы, задавали недоуменный вопрос: разве он русский? Русское в их сознании ассоциировалось исключительно с антисоветским.
Сам Окштейн объясняет ту поразительную стремительность, с которой он принял Америку и стал частью ее культурной среды, возрастом, в котором он сюда приехал. Русские знаменитости — Шемякин, Неизвестный, Кабаков — приезжали зрелыми мастерами с уже давно наработанными техникой и темами. Представители соцарта везли наболевшее. Им нужны были годы, чтобы выговориться о старом и лишь затем начать открывать новое. Какими бы мастерскими ни были ранние работы Шимона Окштейна, сделанные под очевидным влиянием французских импрессионистов и немецких экспрессионистов, эти работы были сделаны художником, который все еще находился в поиске своей темы, техники, образов. Америка оказалась тем полигоном, где годами копившийся опыт был в течение нескольких лет напряженной работы перелит в моментально узнаваемый почерк.
«Девушки с обложек» стали таким же типично окштейновским имиджем, каким раскрашенная под трафарет Мерилин Монро стала безошибочно узнаваемым имиджем Энди Уорхолла.
Полную версию читайте в журнале DE I/DESILLISIONIST №22
© DE I / DESILLUSIONIST №22. «ОКШТЕЙН: ВЛАСТЬ ОБЪЕКТА»
|