журнал DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист )
DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Между Богом и демонами. Борис Гребенщиков о генераторах любви. DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Кристиан Шоде: Я чувствовал себя дирижером. DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Государственное достояние. Интервью с директором Музеев Кремля Еленой Гагариной. DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Пьер Паоло Косс: Daimon из Эдема DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Слово редактора. Роксолана Черноба. DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Сказки, рассказанные современными голландскими ювелирами DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Жизнь, смерть и судьба. Дидона и Эней Саши Вальц в Берлине DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Содержание номера DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Контратенор Филипп Жарусский DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : David Poston. Реинкарнация банки DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист ) #04 : Оглавление Теодора. На чем держится мир?
журнал DE I / DESILLUSIONIST ( Деиллюзионист )#04

english version |
 
о проекте |
 
манифест |
 
в номере |
 
архив |
 
редакция |
 
контакты |
 
партнеры |
 

on Top |
 
события |
 
спецпроект |
 
DE I видео |
 
DE I музыка |
 
DE I Media Group |
 
 


 
 

DE I #04: Контратенор Филипп Жарусский

КОНТРАТЕНОР  ФИЛИПП ЖАРУССКИЙ

Беседа с Филиппом Жарусским в эфире программы «Оперный клуб» на радио «Эхо Москвы». Ведущие – Алексей Парин, Борис Игнатов и Павел Токарев, некоторые вопросы заданы по телефону слушателями «Эха Москвы».

DE I: С какими ощущениями вы приехали в Москву? Что вы ждете от этого города?

Ф.Ж.: Я страну не знаю, не понимаю языка и на все смотрю, как наивный ребенок с широко открытыми глазами. Конечно, первые архитектурные впечатления особенно сильны.

DE I: Но у вас есть русская кровь, ведь по-русски мы должны вас называть «Ярусский».

Ф.Ж.: Конечно, когда я пересекаю русскую границу и говорю свою фамилию, все разражаются гомерическим хохотом. Мой прадедушка бежал от революции из России. Когда он доехал до французской границы, его спросили: «Ваше имя». Он ответил: «Я – русский». И его так и записали, хотя французы произносят мое имя на свой лад.

DE I: Когда вы начали петь профессионально? Вы сразу стали развивать высокий голос или сначала пробовали петь тенором или баритоном?

Ф.Ж.: В европейских консерваториях мы должны выбирать голос с самого начала: нас учат контратенора, и потом уже ничего поменять нельзя. Сначала я хотел быть скрипачом-виртуозом, серьезно учился музыке с детства, а пением начал заниматься сравнительно поздно, уже после ломки голоса – в восемнадцать лет.

DE I: Мы часто ставим вопрос: контратенор или сопранист? Как вы определяете себя?

Ф.Ж.: Контратенор – это не голос, а тип эмиссии, звукоизвлечения. А уже внутри этого типа различаются альт и сопрано. Когда я начинал, у меня был очень легкий верхний регистр, и мне доставляло удовольствие этим баловаться. Но я стал развивать и нижний регистр – и сегодня можно сказать, что я – меццо-сопранист.

DE I: Какая у вас была первая партия?

Ф.Ж.: Первой ролью стала партия в опере Алессандро Скарлатти «Седек». Эту оперу позже записывал Жерар Лен, и ему для роли сына был необходим исполнитель с легким высоким голосом, скорее, женщина. А поскольку у меня в это время был легкий голос, то и я – молодой человек – подошел для этой роли после нескольких занятий с Леном.

DE I: У многих певцов есть певческие идеалы, на которые они равняются профессионально. У кого из контратеноров идеальный, на ваш взгляд, звук?

Ф.Ж.: Идеала у меня нет: у одних певцов мне нравится одно, у других – другое. Например, я очень люблю французского контратенора Анри Ледруа, очень глубокий и эмоциональный артист. Конечно, для меня большими открытиями стали Джеймс Боумэн и Жерар Лен. Я очень слежу за выступлениями контратеноров, я всегда хочу быть в курсе дела. Особые слова надо сказать о Дэвиде Дэниэлсе, который в последнее время очень расширяет репертуар контратенора и поет многие сочинения, за которые до него контратенора не брались.

DE I: Как будет развиваться ваша карьера дальше? Сегодня в центре внимания Вивальди и Скарлатти. Какую музыку вы хотите петь в дальнейшем?

Ф.Ж.: Я себя больше воспринимаю как концертного, а не оперного певца. Я получаю огромное удовольствие, придумывая и разучивая новые программы. Мой голос больше подходит для камерного, интимистского посыла.

DE I: Но это ведь не означает, что вы не любите театр?

Ф.Ж.: Нет, конечно. Я пел на сцене, и у меня театральные предложения есть и на будущее. Я буду петь Птоломея в «Юлии Цезаре» и очень надеюсь на роль, о которой мечтают все контратенора, – на «Орфея» Глюка. Надо признаться, когда я учился вокалу, то пел и колоратурные арии Россини. Но это превышало мои возможности. А из русского репертуара – мне недавно предлагали спеть на сцене царевича Федора в «Борисе Годунове».

DE I: Барочный и белькантовый стили пения отличаются друг от друга?

Ф.Ж.: По существу, особой разницы в вокальной технике нет. Это доказывает Чечилия Бартоли, которая начинала как россиниевская певица, а сегодня легко справляется со всеми техническими и стилистическими сложностями музыки Генделя и Вивальди. Но у контратенора в бельканто возникает проблема низкого регистра, который должен иметь грудную краску. Хотя, признаюсь, я высматривал одну из россиниевских ролей, написанную специально для кастрата, но она оказалась очень высоко написанной.

DE I: Вы в основном поете музыку эпохи барокко. А в жизни вы любите мейнстрим: бельканто, романтических примадонн, Каллас, Кабалье?

Ф.Ж.: Конечно, Каллас была просто шоком для меня, как и для большинства певцов. Я слушаю много разных певцов прошлого, и наряду с Каллас для меня один из идолов – Роза Понсель. И сегодня есть много певцов, которые вызывают мой безумный восторг. В первую очередь это Чечилия Бартоли.

DE I: Как мужчина вырабатывает такой высокий голос?

Ф.Ж.: Я люблю мистифицировать свой голос. Женщине в разговоре легче говорить высоким голосом – и тогда звук идет в голову. Но она может говорить и низко – тогда голос больше идет из груди. И в пении большинство женщин используют голову, а мужчины – грудь. Но бывает и наоборот. Поэтому можно сказать, что я – «женщина-тенор».

DE I: Для вашего возраста у вас невероятно много дисков. Вы любите работать в студии?

Ф.Ж.: Да, очень! Я пишу диск за диском: оперные проекты, скоро запишем «Магнификат» Баха. Конечно, запись – испытание на выносливость, когда ты пытаешься понять, до какой степени ты можешь нагружать свой голос. И это очень серьезный поиск собственной индивидуальности.

DE I: А как вы относитесь к звездности, гламуру?

Ф.Ж.: Думаю, что у меня антизвездное отношение к этому. Люди сегодня приходят на концерты и хотят индивидуальности, особенного переживания, серьезного погружения в музыку. Артист, особенно молодой, не должен обращать внимания на гламурную ветошь – надо искать свою индивидуальность. Потом, может быть, когда что-то состоится...

DE I: Вы парижанин, разумеется, Париж вы любите. А какой еще город в мире вам особенно дорог?

Ф.Ж.: Город, который любят все музыканты – это Венеция. Как сказал Ницше, надо приехать в Венецию, чтобы почувствовать Музыку. И для моего репертуара, особенно для Вивальди, Венеция – особое вдохновение.
 
----------------------------------------------------------------
 

Филипп Жарусский участвовал в беседе на знаменитой радиостанции «Эхо Москвы» (FM 91,2; УКВ 73,82) в передаче «Оперный клуб», которая выходит в эфир еженедельно в ночь с субботы на воскресенье с 0:10 до 1:00. Текст беседы зафиксировал вопросы не только ведущих, но и слушателей «Эха Москвы». Постоянные ведущие передачи – Алексей Парин, Борис Игнатов и Павел Токарев. DE I и в дальнейшем собирается публиковать интервью «Оперного клуба» и призывает своих читателей активно участвовать в радиобеседах.

© DE I / DESILLUSIONIST №04. «БЕЗУСАЯ ЧУВСТВЕННОСТЬ КОНТРАТЕНОРА - ЧЕТВЕРТЬ РУССКОГО»

Понравился материал?