|
В России талант и харизма Жозефа Наджа вполне могут спровоцировать «наджеманию». В Европе его личность связана с банальным клише – «хореограф». Если бы DE I взял на себя смелость найти более емкое определение искусству Наджа, то оно колебалось бы между: «виртуоз фарса» и «доктор философии движений».
Однако с DE I он встречался, не как творческий директор Авиньонского фестиваля, а как давний фаворит московской публики, которая ждет каждого спектакля Наджа.
DE I: Кто-то сказал, что душа танцора разлита во всем его теле. Это так?
НАДЖ: Существует множество подобных выражений. Завтра, надеюсь, вы увидите, как она будет биться у них повсюду – от пальцев ног до самых краев ауры.
DE I: Известно, что Вы занимаетесь не только хореографией, но, скажем, и фотографией. Не влечет ли Вас теперь какая-то иная новая муза?
НАДЖ: Меня интересует скорее синтез, взаимодействие искусств. Здесь нет никакой иерархии, но все же в первую очередь – это музыка. Музыка в очень широком смысле. Музыка мысли, например. Затем уже это пространство театра, все его формы, игра, маски, танец, движение, вся совокупность техник. Третье-это искусство индивидуума. И все это объединяется единой мыслью, которая является основной вертикалью, на которую все нанизано, вокруг нее все происходит и вертится.
DE I: В этом Ваша философия?
НАДЖ: Она вообще-то не в словах. Это попытка объединить различные языки и создать некий новый, более сложный. Три главных составляющих – звук, движение, изображение. В этом и состоит моя философия. Важно выразить мысль через все эти опоры одновременно.
DE I: Можно ее выразить в одном слове, в одном предложении?
НАДЖ: Нет. Помните Борхеса, который говорил, что если мы попытаемся выразить все в одном слове, то этим словом будет имя Господа, потому что больше никакого слова нет.
DE I: Ваши спектакли производят очень сильное впечатление. Как рождается эта неповторимая ткань?
НАДЖ: Это очень трудно объяснить. У меня нет четкой методики работы. Каждый раз я отталкиваюсь от того, что есть здесь и сейчас. В этом случае очень важно общение. Это интуиция, вслушивание. И только потом – обобщение, анализ.
DE I: В Вашем окружении есть люди, не связанные с миром искусства?
НАДЖ: Если я буду общаться только с творческими людьми, я стану очень нервным. Рядом со мной много людей, не имеющих отношения к искусству, и это важно, так как у них совершенно иное видение мира. Кроме того, как Вы знаете, большинство артистов эгоцентричны, эмоции других людей им не интересны. Это было бы однообразно и скучно, если бы в моем окружении были только люди искусства.
DE I: На каждого творческого человека кто-то или что-то влияет…Это правда?
НАДЖ: Конечно, это так. В какой-то степени на меня повлияли многие течения, но я не могу сказать, что я буддист, или что-то еще. Я стараюсь отстоять свою свободу, я хочу впускать в свою жизнь разные идеи, которые будут приходить, как лучи солнца, отовсюду.
DE I: А что для Вас творчество?
НАДЖ: Удивление. Я люблю удивление. Способность удивляться открывает мир в его самых неожиданных красках. Это и есть творчество.
© DE I / DESILLUSIONIST №06. «ФИЛОСОФИЯ ЖОЗЕФА НАДЖА»
| 
